Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

1940

Мы шли в сухой и пыльной мгле

По раскаленной крымской глине,
Бахчисарай, как хан в седле,
Дремал в глубокой котловине.

И в этот день в Чуфут-Кале,
Сорвав бессмертники сухие,
Я выцарапал на скале:
Двадцатый год - прощай, Россия!

1920

Мы ничего ни у кого не просим.

Живем одни, - быть может, потому,

Что помним добровольческую осень

И наше одиночество в Крыму.

Тогда закат раскрыл над нами веер,

Звездой вечерней засияла высь;

С утра мы бились с конницей — на север

Потом — на юг — с пехотою дрались.

Мы тесно шли, дорогу пробивая.

Так бьет в утес девятая волна.

Последний бой! Идет не так ли стая

Волков, когда она окружена?

И мы прошли. Прошла и эта осень,

Как бег ночной измученных коней, -

Еще не знали, что с рассветом бросим

На пристани единственных друзей.

Никто нас не вспомнит, о нас не потужит;

Неспешной водой протекают года.

И было нам плохо, и станет нам хуже, —

Покоя будет нигде, никогда.

Да мы и не ищем спокойного года,

Да нам и не нужен покой:

Свобода еще с Ледяного похода

Для нас нас неразлучна с бедой.

1948